Готовимся к ЕГЭ. Анализируем исходный текст Н.Д.Телешова о рождественской ёлке. Был канун рождества сторож переселенческого барака проблемы. Н.телешов, елка митрича: комментируем текст фипи. Примерный круг проблем Был канун рождества 2 сторож переселенчес

Лидия Николаевна Белая

Анализируем исходный текст Н.Д.Телешова о рождественской ёлке.

I .Внимательно прочитайте текст. Определите его стиль и преобладающий тип речи. Ответьте на вопрос: о чём говорится в тексте? Определите его тему.

Текст.

(1)Был канун рождества…

(2)Сторож переселенческого барака, отставной солдат, с серою, как мышиная шерсть, бородою, по имени Семён Дмитриевич, или попросту Митрич, подошёл к жене и весело проговорил:

– (3)Ну, баба, какую я штуку надумал! (4)Я говорю, праздник подходит... (5)И для всех он праздник, все ему радуются... (6)У всякого есть своё: у кого обновка к празднику, у кого пиры пойдут... (7)У тебя, к примеру, комната будет чистая, у меня тоже своё удовольствие: куплю себе колбаски!..

– (8)Так что ж? – равнодушно сказала старуха.

– (9)А то, – вздохнул снова Митрич, – что всем будет праздник как праздник, а вот, говорю, ребятишкам-то, выходит, и нет настоящего праздника... (10)Гляжу я на них – и сердце кровью обливается: эх, думаю, неправильно!.. (11)Известно, сироты... (12)Ни матери, ни отца, ни родных... (13)Нескладно!.. (14)Вот и надумал я вот что: надо ребятишек потешить!.. (15)Видал я много народу... и наших, и всяких видал... (16)Видал, как они к празднику детей любят позабавить. (17)Принесут ёлку, уберут её свечками да гостинцами, а ребятки-то ихние просто даже скачут от радости!.. (18)Лес у нас близко – срублю ёлочку да такую потеху ребятишкам устрою!

(19)Митрич весело подмигнул, чмокнул губами и вышел во двор.

(20)По двору, там и сям, были разбросаны деревянные домики, занесённые снегом, забитые досками. (21)С ранней весны и до глубокой осени через город проходили переселенцы. (22)Их бывало так много, и так они были бедны, что добрые люди выстроили им эти домики, которые сторожил Митрич. (23)К осени дома освобождались, а к зиме не оставалось уже никого, кроме Митрича и Аграфены да ещё нескольких детей, неизвестно чьих. (24)У этих детей родители либо умерли, либо ушли неизвестно куда. (25)Всех таких детей набралось у Митрича в эту зиму восемь человек. (26)Он поселил их всех вместе в один домик, где и собирался нынче устроить праздник.

(27)Прежде всего Митрич отправился к церковному старосте, чтобы выпросить огарков церковных свечек для украшения ёлки. (28)Потом он пошёл к переселенческому чиновнику. (29)Но чиновник был занят; не повидав Митрича, он велел сказать ему «спасибо» и выслал полтинник.

(30)Вернувшись домой, Митрич ни слова не сказал жене, а только посмеивался молча да, поглядывая на монету, придумывал, когда и как всё устроить.

(31)«Восемь детей, – рассуждал Митрич, загибая на руках корявые пальцы, – стало быть, восемь конфет...»

(32)...Был ясный морозный полдень. (33)С топором за поясом, в тулупе и шапке возвращался Митрич из леса, таща на плече ёлку. (34)Ему было весело, хотя он и устал. (35)Утром он ходил в город, чтобы купить для детей конфет, а для себя с женой – колбасы, до которой был страстный охотник, но покупал её редко и ел только по праздникам.

(36)Митрич принёс ёлку, топором заострил конец; потом приладил её, чтобы стояла, и, когда всё было готово, потащил её к детям в барак.

(37)Когда ёлка согрелась, в комнате запахло свежестью и смолой. (38)Детские лица, печальные и задумчивые, внезапно повеселели... (39)Ещё никто не понимал, что делает старик, но все уже предчувствовали удовольствие, и Митрич весело поглядывал на устремлённые на него со всех сторон глаза.

(40)Когда свечки и конфеты были уже на ёлке, Митрич задумался: убранство было скудным. (41)Как ни увлекался он своей затеей, однако повесить на ёлку, кроме восьми конфет, он ничего не мог.

(42)Вдруг ему пришла такая мысль, что он даже остановился. (43)Хотя он очень любил колбасу и дорожил всяким кусочком, но желание угостить на славу пересилило все его соображения:

– (44)Отрежу всякому по кружочку и повешу на ниточке. (45)И хлебца по ломтику, и тоже на ёлку.

(46)Как только стемнело, ёлку зажгли. (47)Запахло топлёным воском, смолою и зеленью. (48)Всегда угрюмые и задумчивые, дети радостно закричали, глядя на огоньки. (49)Глаза их оживились, личики зарумянились. (50)Смех, крики и говор оживили в первый раз эту мрачную комнату, где из года в год слышались только жалобы да слёзы. (51)Даже Аграфена в удивлении всплёскивала руками, а Митрич, ликуя от всего сердца, прихлопывал в ладоши. (52)Любуясь ёлкой, веселящимися детьми, он улыбался. (53)А потом скомандовал:

– (54)Публика! (55)Подходи! (56)Снимая с ёлки по куску хлеба и колбасы, Митрич оделил всех детей, затем снял себе и Аграфене.

– (57)Погляди, ведь жуют сиротки-то! (58)Погляди, жуют! (59)Погляди! (60)Радуйся! – кричал он. (61)А после Митрич взял гармонику и, позабыв свою старость, вместе с детьми пустился плясать. (62)Дети прыгали, весело визжали и кружились, и Митрич не отставал от них. (63)Душа его переполнилась такою радостью, что он не помнил, бывал ли ещё когда-нибудь в его жизни этакий праздник.

– (64)Публика! – воскликнул он наконец. – (65)Свечи догорают. (66)Берите сами себе по конфетке, да и спать пора!

(67)Дети радостно закричали и бросились к ёлке, а Митрич, умилившись чуть не до слёз, шепнул Аграфене:

– (68)Хорошо!.. (69)Прямо можно сказать: правильно!.. (По Н.Д. Телешову*)

* Николай Дмитриевич Телешо́в (1867–1957) – русский советский писатель, поэт, организатор известного кружка московских писателей «Среда» (1899– 1916). Рассказ «Ёлка Митрича» (1897) входит в цикл «Переселенцы», посвящённый большому переселению за Урал, в Сибирь, где крестьянам давали наделы земли.

Имейте в виду! Когда вы получаете текст, старайтесь определить

его стиль и жанр: это облегчит понимание текста и ускорит его

интерпрета­цию.

II . Составьте план сочинения.

Рабочие материалы

Вступление

Проблема

Комментарий

(оценка прочитанного путём соотнесения содержания текста с личной точкой зрения читателя, его знаниями, собственным жизненным опытом)

Первый пример (это связанная с поставленной проблемой информация текста, которая сопровождается пояснениями, интерпретациями учащегося)

+ пояснения к примеру

Второй пример + пояснения к примеру

Связь между примерами

Обращаясь к одной из сложных проблем современности… (предложения № - №)

Действительно,…

Приведённые примеры подводят к выводу:

Главная задача Н.Д.Телешова - убедить читателя в том, что…

Обоснование– это цель, а аргументы – средства, которые мы используем для обоснования.

Нельзя не согласиться с доводами Н.Д.Телешова.

Вывод (какой вывод можно сделать, чтобы он соответствовал данной проблеме?)

В заключение хочется отметить, что …

III . Сформулируйте проблему текста.

!!! При формулировании проблемы можете воспользоваться следую­щими материалами.

Что такое проблема? Чем она отличается от темы?

Сколько проблем можно найти в предложенном тексте?

Со всеми ли найденными проблемами нужно работать?

Алгоритм.

Проблема – это сложный вопрос, требующий изучения, разрешения.

Тема – это то, о ком или о чём говориться в тексте.

Если в тексте несколько проблем, следует выбрать одну.

Проблема оценочна (да - нет, важно - неважно, нужно - ненужно).

Какими способами можно сформулировать проблему? Назвать эти способы, привести примеры.

а) проблема чего: этот способ подходит для случаев, когда проблема может быть сформулирована одним словом или словосочетанием:

В тексте поднимается проблема …;

Текст Н.Д. Телешова заставил меня задуматься над сложной проблемой …;

б) формулировка в виде вопроса (проблема и есть вопрос, требующий решения) даёт больше возможностей для случаев, когда кратко сформулировать проблему текста невозможно.

Как понять, что данная проблема основная?

Алгоритм действий.

Этот вопрос (проблема) больше всего волнует автора.

Этому вопросу (проблеме) посвящена большая часть текста.

Только основной вопрос (проблема) вызывает самые глубокие размышления автора.

Решения этого вопроса (этой проблеме) ищет автор, вызывая читателя на разговор.

Слово «проблема» может сочетаться с существительным в родительном падеже.

С какими словами сочетается слово «проблема»?

Постановка, изучение, исследование, рассмотрение, обсуждение, значение, важность, сложность... какой-либо проблемы.

Точка зрения на какую-либо проблему.

Поставить, выдвинуть, рассмотреть, изложить, обсудить, разрешить какую-либо проблему.

Коснуться какой-либо проблемы.

Уделить внимание какой-либо проблеме.

Над какой-либо проблемой думать, работать.

Какая-либо проблема возникает, встает, представляет интерес, заслуживает внимания, ждет решения.

Философские проблемы

затрагивают самые общие особенности развития природы, общества, мышления

Социальные проблемы

касаются устройства жизни общества.

Политические проблемы

связаны с деятельностью государственной власти, партий или общественных групп.

Экологические проблемы

отражают взаимодействие человека и окружающей среды.

Нравственные (этические) проблемы

связаны с внутренними духовными качествами, которыми руководствуется человек, с определёнными правилами поведения.

Экологическая,насущная , острая, важная, назревшая, серьёзная, сложная, трудная, глубокая , основная , главная.

Какие проблемы Вы видите в исходном тексте?

Формулировка проблемы текста в виде вопроса.

Формулировка проблемы текста с использованием типовых конструкций невопросительного характера, включающих слова «проблема (чего?)», «вопрос (о чём?)».

Какую роль играет праздник в жизни человека?

Проблема роли праздника в жизни человека.

Что такое милосердие? В чём оно проявляется? Влияют ли финансовые возможности человека на способность быть милосердным?

Проблема милосердия.

Какова роль доброго поступка в нашей жизни?

Проблема доброго поступка, роли дорого поступка в жизни человека.

IV . Составьте комментарий к сформулированной проблеме текста.

Комментарий - оценка прочитанного путём соотнесения содержания текста с личной точкой зрения читателя, его знаниями, собственным жизненным опытом.

Структура комментария

Первый пример Связь между Второй пример

примерами

Пояснения к примеру Пояснения к примеру

ЛОГИКА КОММЕНТИРОВАНИЯ

ТИПЫ ИНФОРМАЦИИ В ТЕКСТЕ

СПОСОБЫ ОТСЫЛКИ К ТЕКСТУ

Он несет надеж­ду на счастье, на избав­ление от напастей и бед. В христианском мире этот день знаменует рождение Христа Спасите­ля, который принес людям исцеление от болез­ней, прощение грехов, исполнение самых завет­ных желаний

Прямое цитирование

Далее автор особо подчёркивает , что всё предпраздничное время старик находился в особом расположении духа: « Душа его переполнилась такою радостью, что он не помнил, бывал ли ещё когда-нибудь в его жизни этакий праздник ». А ёлка, которую Семён Дмитриевич устроил для детей, у которых не было родителей, удалась на славу, а ребята, такие «угрюмые и задумчивые», на какое-то время отвлеклись от своих обид и бед , и старик радовался празднику, как ребёнок.

Косвенное цитирование.

Продолжая выстраивать систему аргументов, Н.Д.Телешов отмечает , что, когда зажгли ёлку, глаза детей « оживились, личики зарумянились», а Митрич хлопал в ладоши и ликовал, глядя на светящиеся огоньки на ёлке и веселящихся ребятишек.

Размышление над фактами, событиями, описываемыми в тексте.

Н.Д.Телешов считает, главным атрибутом праздника Рождества Христова является наряженная елка, вокруг которой дети обязательно водят хороводы. Все поздравляют друг друга, кто-то шутит, кто-то поёт, дети задорно смеются.

ПРИМЕРЫ- ИЛЛЮСТРАЦИИ

-В центре внимания автора случай…

Писатель изображает (кого, что)…

Герой говорит: « Цитата» .

Стоит обратить внимание на мысли (слова, поступки) героя…

Особого внимания заслуживает такая художественная деталь, как…

ПОЯСНЕНИЕ К ПРИМЕРАМ

- Автор не случайно обращает наше внимание на…

Поступок героя показывает, что…

Слова (мысли) героя позволяют понять…

Я думаю, описанная ситуация заслуживает особого внимания, потому что…

СМЫСЛОВАЯ СВЯЗЬ МЕЖДУ ПРИМЕРАМИ

ГДЕ ОБОЗНАЧЕНА СВЯЗЬ МЕЖДУ ПРИМЕРАМИ?

<…> Для сравнения обратимся к другому примеру. <…>

Указание на связь примеров как итог комментирования:

Оба приведённых примера позволяют сделать вывод: …

ВНИМАНИЕ! Комментарий – это вторая часть Вашей работы, и в сочинении Вы размещаете его после сформулированной проблемы. Если вы справитесь с поставленной задачей, вы удовлетворите критерию К2 оценивания сочинения.

!!!Комментарий должен осуществляться с опорой на прочитанный текст!

V .Определите позицию автора по выбранной вами проблеме.

Что значит сформулировать позицию автора?

Позиция автора - это итог размышлений, вывод, к которому приходит автор текста. Мы знаем, что проблема текста – это вопрос, то позиция автора – это ответ на вопрос, поставленный в тексте, то, в чём автор видит решение проблемы.

Проблема

(вопрос)

(ответ)

Позиция автора проявляется прежде всего в отношении автора к изображаемым явлениям, событиям, героям и их поступкам. Следовательно, читая текст, обращайте внимание на языковые средства, в которых выражается отношение автора к предмету изображения.

позиция автора может на быть выражена прямо, и тогда мы определяем её по косвенным признакам (чаще всего по каким – либо словам и отдельным репликам ).

позитивное (положительное);

негативное (отрицательное);

нейтральное;

двойственное;

Учитывается также, каково настроение автора.

Это может быть:

ирония;

сарказм;

грустная, печальная тональность;

радостная тональность;

оптимистичный настрой;

пессимистический настрой.

главное, самое важное, надо, нужно.

Оценочная лексика

Оценочная лексика – слова, выражающие оценку различных явлений реальной действительности: отличный, прекрасный, превосходный, чудесный, изумительный, роскошный, великолепный – положительная лексика; скверный, гадкий, отвратительный, безобразный, наглый, нахальный, противный – отрицательная оценка.

Средства выразительности

Вводные слова

Вводные слова могут выражать чувство-отношение автора.

Побудительные предложения

Побудительные предложения содержат в себе различные призывы автора, обращённые к читателю.

Авторская позиция по основной проблеме текста – это основная мысль текста, она совпадает с идеей текста. Идея того или другого текста, как известно, обусловлена мировоззрением пишущего, его представлением об идеале. Постигая смысл того или иного текста, мы пытаемся приоткрыть духовный мир писателя, знакомимся с его взглядами на окружающий мир, ценностными приоритетами.

Позиция автора публицистического текста обычно выявляется довольно просто. Значительно труднее определить авторскую точку зрения художественного текста. Чтобы определить позицию автора художественного текста, необходимо ответить на следующие вопросы:

положительные или отрицательные человеческие качества проявляются в поступках, словах, мыслях героя?

как относятся к герою окружающие его персонажи?

как сказываются поступки героев на других персонажах произведения?

Ещё одна сложность состоит в разграничении позиции автора и героя-рассказчика. Заметим, что если герой совершает дурные поступки или высказывает мысли, противоречащие общепризнанным нормам, то автор скорее всего не одобряет такого героя и его отношение к жизни.

Праздник очень важен для людей. Причём это касается и детей, и взрослых. Дети могут искренне радоваться, веселиться, это помогает им забыть обо всех невзгодах и почувствовать себя счастливыми. А взрослые, благодаря празднику, забывают о возрасте, о проблемах, погружаются в детство, счастливое и беззаботное.

Милосердие – это способность заботиться о других. Организация праздника – это тоже акт милосердия, поскольку это попытка подарить детям кусочек счастья. Человек даже в одиночку может сделать по-настоящему доброе дело, проявить милосердие, потому что это чувство идёт изнутри, оно не требует больших финансовых затрат, человеком движет только желание помочь, порадовать, осчастливить.

Когда человек делает добро, приносит счастье другим, это и его самого делает счастливым.

Позиция Н.Д.Телешова состоит в утверждении мысли, что…

При выявлении проблемы можно использовать следующий прием:

Подумайте, на какой вопрос отвечает это предложение.

Запишите этот вопрос, который и является формулировкой проблемы.

Имейте в виду! Если вы справитесь с поставленной задачей, вы удовлетворите критерию К3 оценивания сочинения.

VI .Выражаем своё мнение по сформулированной проблеме и

обоснование отношения к позиции автора.

Собственная позиция - мнение ученика по проблеме исходного текста. Обоснование - это подтверждение истинности высказывания (тезиса), приведение убедительных аргументов или доводов, которые позволяют согласиться с высказыванием (тезисом)

Обосновать какое-либо суждение означает привести другие, логически связанные с ним и поддерживающие его суждения.

Два способа

Подтвердить тезис (привести аргументы "за")

Опровергнуть тезис (контраргументация (аргументы "против»): доказать тезис, опровергая противоположный).

АРГУМЕНТАЦИЯ

Аргументы к пафосу

Пишущий строит свою речь таким образом, чтобы вызвать у адресата определённые чувства, эмоции и сформировать определённое отношение к описываемому человеку, предмету, явлению.

Подобная аргументация уместна в том случае, если речь идёт о ситуации, в которой предполагается эмоциональное отношение к чему-либо.

Аргументы к обещанию

предполагают указание на что-либо желательное, рассматриваемое как хорошее, например, общечеловеческие ценности: вежливость, сострадание, милосердие, справедливость, духовность, патриотизм, честь, долг, благородство.

Аргументы к угрозе

указывают на что-либо нежелательное, оцениваемое как плохое, например, социальные пороки (расизм, коррупция, бюрократия), уродливые, неэтичные явления (насилие, жестокость, подлость, предательство).

Примеры обоснования

факты (реальное событие, явление, то, что действительно произошло);

иллюстрации (наглядно-описательная форма): можно использовать конкретный пример – сообщение о событии (в литературе, в жизни и т.д.) и предположительный пример – рассуждение о том, что могло бы быть при определенных условиях;

опыт (личный, конкретный, общечеловеческий, исторический, научный эксперимент, исследования и т.д.);

обращение к теоретическим знаниям, терминологии (в науке, искусстве, культуре и т.д.);

обращение к логике (индукция, дедукция).

Виды обоснования

Доказательство

Опровержение

Подтверждение

Объяснение

Интерпретация

Определение

Оправдание

Примеры обоснования

аргументы "за"

аргументы "за" и "против"

аргументы "за"

Можете использовать данные ниже обороты речи:

Мне близка и понятна точка зрения писателя . Я, так же, как и он, считаю, что…

Нельзя не согласиться с точкой зрения писателя. Невозможно прожить жизнь, не совершив ни одной ошибки…

Позволю себе высказать свою точку зрения на эту проблему.

Моя позиция по данной проблеме полностью совпадает с авторской.

Я согласен (согласна) с позицией автора и тоже считаю, что…

Можно ли приводить литературный аргумент?

«Можно, если он встраивается в ваше рассуждение, если он действительно подходит, если он действительно будет подтверждать ту мысль, которую вы доказываете»,- считает А.Г.Нарушевич.

«Никто не запрещает обращаться к литературным аргументам… НО если будет приведён аргумент, который не соответствует заявленному суждению, экзаменуемый получит 0 баллов за собственную позицию\. получит 0 баллов, если это будет нарушение логики, поэтому не пишите об актуальности проблемы в наше время, и если будет допущена фактическая ошибка, мы снимем еще баллы за факты, поэтому будьте очень осторожны с приведённой аргументацией»,- утверждает И.П.Цыбулько.

Имейте в виду! Хорошая речь – важная составляющая имиджа делового человека.

!!! Если Вы справитесь с поставленной задачей, Вы удовлетворите критерию К 4 оценивания сочинения.

VII .Сделайте вывод (напишите заключение к сочинению).

Вывод к приведённым Вами аргументам часто становится в вашей работе и вашим заключением к сочинению. Только обязательно выделите Ваши суждения в отдельный абзац!

Используйте следующие конструкции:

Иными словами,…

В заключение отмечу, что…

Обобщая сказанное, хочется подчеркнуть, что..

Таким образом, …

В заключение хочется отметить(подчеркнуть, сказать), что …

Итак,…

VIII . Отредактируйте черновик.

IX . Перепишите текст сочинения набело.

X . Ещё раз перечитайте текст сочинения и аккуратно внесите последние правки.

Имейте в виду! Очень важно при этом правильно распределить время, чтобы вы обязательно успели отредактировать и проверить сочинение.

Этот текст удивительным образом высвечивает пробелы в наших представлениях о России, ее истории и истории литературы. Советский период, а затем период «перестройки», каждый по-своему, переворачивали устоявшиеся пласты религиозных, культурных и бытовых традиций, привычек, писаных и неписаных законов жизни народа России, и сейчас нам приходится восстанавливать культурно-бытовой контекст литературных сюжетов, заново открывать Россию, как Америку… Рождественский рассказ Н.Д. Телешова наполнен для нас такими открытиями и этим прекрасен и ценен.Что же делать выпускникам, готовясь к сочинению по этому (или подобному) тексту? Надеюсь, моя публикация будет полезной как некая технологическая инструкция для анализа любого текста.

Шаг 1. Прочесть внимательно комментарий, помещенный за текстом и извлечь из него максимум информации.

*Николай Дмитриевич Телешо́в (1867–1957) – русский советский писатель , поэт, организатор известного кружка московских писателей «Среда» (1899– 1916). Рассказ «Ёлка Митрича» (1897) входит в цикл «Переселенцы», посвящённый большому переселению за Урал, в Сибирь, где крестьянам давали наделы земли.

1. Характеристика «советский писатель» справедлива по датам и биографиям, но по сути граничит с фактической ошибкой: рассказ написан в 1897 году и принадлежит к особому жанру рождественских (святочных) рассказов и традиции совсем не советского формата. В советское время жанр продолжал развиваться либо в творчестве «внутренних эмигрантов», напр., Пастернака, Бродского, либо под эгидой новогодних «чудес». Пометим тему рождества красным.
2. Тема переселенчества как исторического фона данного сюжета заявлена в тексте: (2). Пока педагоги создают необходимый фонд фоновых знаний, ученикам приходится пользоваться минимальными исходными данными.

Н.Д. Телешов пишет о переселении крестьян в Сибирь , которое происходило в XIX веке с разной интенсивностью, но после реформы 1861 г. (падение крепостного права) поощрялось правительством и стало более или менее организованным. В тексте ситуация описана в (20)-(26), потом упоминается переселенческий чиновник (28). Надо понять, что процесс переселения был не исключительным бедствием, а постоянным, многолетним, обычным, добровольным движением. В период войн он стихийно приостанавливался, поэтому мотив лихих времен, бедствий и т.п. надо исключить.

Шаг 2. Анализируем сильные позиции текста, в данном случае заглавие, зачин и концовку. Они должны задавать основы тематической сетки (нейросети) текста. Анализ дает однозначный результат: заглавие и зачин недвусмысленно выдвигают на первый план тему рождественских праздников, а концовка подчеркивает правильность чего-то, соответствие каким-то правилам. Выясняем, каковы были писаные и неписаные правила празднования Рождества во всех христианских странах и в дореволюционной России.

Правила

1. Это праздник радости по поводу рождения младенца Христа, поэтому непременно надо устраивать веселые, радостные праздники с елкой именно для детей . См. сказку Э. Т. А. Гофмана «Щелкунчик и мышиный король » (1816 год), а также балет на основе переложения сказки, сделанного в 1844 году Александром Дюма-отцом. Напомним также, что «Евангелие» — буквально — «благая, радостная весть, благовест».
   1. Важным компонентом события было поклонение волхвов , принесших младенцу Иисусу дары. Поэтому неотъемлемый атрибут Рождества — подарки. И тут суть для нас не столько в символике этих подарков, сколько в традициях дарения. Можно вспомнить «Ночь перед Рождеством» Гоголя, где весь сюжет строится вокруг черевичек-туфелек (как архетипично, не правда ли?). Эти туфельки, одни и те же, сыграли роль чудесного подарка кузнеца-художника Вакулы своей прекрасной Оксане, а также подарка-пожертвования матушки-царицы своему простолюдину-подданному по его нижайшей и наивнейшей просьбе. У человека англоязычной культуры естественна ассоциация с рассказом О.Генри «Дары волхвов», который знаком и русским читателям.
2. Дети получали подарки, висевшие на елке: пряники, игрушки. Вспомним главу «Елка» из повести В. Катаева «Белеет парус одинокий».
3. Но еще в допетровские времена, т.е. до елок и публичных праздников царь Алексей Михайлович Тишайший, глубоко верующий человек, рано утром в рождественский сочельник делал «тайный выход» в тюрьмы и богадельни, где из собственных рук раздавал милостыню тюремным сидельцам, чтобы у всех был праздник!
   Ради спасения собственной души одаривали деньгами или угощением неимущих, больных, заключенных (так, заключенным долговой тюрьмы подавали деньги на выкуп), а также находящихся на службе — на карауле, на каком-либо дежурстве…Традиция благотворительности была очень сильна: бабушка автора этих строк в 70-е годы ХХ века пекла пирожки и относила их в больницу, а также солдатам-срочникам, стоявшим на карауле в воинской части.
4. В конце XIX в. существовала достаточно строгая рождественская традиция чинопочитания: нижестоящий чиновник, служащий должен был прийти с визитом к начальнику и расписаться в специальной книге поздравлений, оставить визитную карточку (с поздравлениями или без) или поздравить лично (в зависимости от чина). В ответ вышестоящий начальник должен был для ближайших накрыть стол, а низших одарить рюмкой водки или денежкой.

Шаг 3. Читаем текст, отмечая смысловые повторы, несущие тот или иной мотив.

Елка Митрича

(1)Был канун рождества …

(2)Сторож переселенческого барака, отставной солдат, с серою, как мышиная шерсть, бородою, по имени Семён Дмитриевич , или попросту Митрич, подошёл к жене и весело проговорил:

– (3)Ну, баба, какую я штуку надумал! (4)Я говорю, праздник подходит… (5)И для всех он праздник, все ему радуются… (6)У всякого есть своё: у кого обновка к празднику, у кого пиры пойдут… (7)У тебя, к примеру, комната будет чистая, у меня тоже своё удовольствие: куплю себе колбаски!..

– (8)Так что ж? – равнодушно сказала старуха.

– (9)А то, – вздохнул снова Митрич, – что всем будет праздник как праздник, а вот, говорю, ребятишкам-то, выходит, и нет настоящего праздника… (10)Гляжу я на них – и сердце кровью обливается: эх, думаю, неправильно!.. (11)Известно, сироты… (12)Ни матери, ни отца, ни родных… (13)Нескладно! .. (14)Вот и надумал я вот что: надо ребятишек потешить !.. (15)Видал я много народу… и наших, и всяких видал… (16)Видал, как они к празднику детей любят позабавить. (17)Принесут ёлку, уберут её свечками да гостинцами, а ребятки-то ихние просто даже скачут от радости!.. (18)Лес у нас близко – срублю ёлочку да такую потеху ребятишкам устрою!

(19)Митрич весело подмигнул, чмокнул губами и вышел во двор.

(20)По двору, там и сям, были разбросаны деревянные домики, занесённые снегом, забитые досками. (21)С ранней весны и до глубокой осени через город проходили переселенцы. (22)Их бывало так много, и так они были бедны, что добрые люди выстроили им эти домики, которые сторожил Митрич . (23)К осени дома освобождались, а к зиме не оставалось уже никого, кроме Митрича и Аграфены да ещё нескольких детей, неизвестно чьих. (24)У этих детей родители либо умерли, либо ушли неизвестно куда. (25)Всех таких детей набралось у Митрича в эту зиму восемь человек. (26)Он поселил их всех вместе в один домик, где и собирался нынче устроить праздник.

(27)Прежде всего Митрич отправился к церковному старосте, чтобы выпросить огарков церковных свечек для украшения ёлки. (28)Потом он пошёл к переселенческому чиновнику. (29)Но чиновник был занят; не повидав Митрича, он велел сказать ему «спасибо» и выслал полтинник.

(30)Вернувшись домой, Митрич ни слова не сказал жене, а только посмеивался молча да, поглядывая на монету, придумывал, когда и как всё устроить.

(31)«Восемь детей, – рассуждал Митрич, загибая на руках корявые пальцы, – стало быть, восемь конфет…»

(32)...Был ясный морозный полдень. (33)С топором за поясом, в тулупе и шапке возвращался Митрич из леса, таща на плече ёлку. (34)Ему было весело, хотя он и устал. (35)Утром он ходил в город, чтобы купить для детей конфет, а для себя с женой – колбасы, до которой был страстный охотник, но покупал её редко и ел только по праздникам.

(36)Митрич принёс ёлку, топором заострил конец; потом приладил её, чтобы стояла, и, когда всё было готово, потащил её к детям в барак.

(37)Когда ёлка согрелась, в комнате запахло свежестью и смолой. (38)Детские лица, печальные и задумчивые, внезапно повеселели… (39)Ещё никто не понимал, что делает старик, но все уже предчувствовали удовольствие, и Митрич весело поглядывал на устремлённые на него со всех сторон глаза.

(40)Когда свечки и конфеты были уже на ёлке, Митрич задумался: убранство было скудным. (41)Как ни увлекался он своей затеей, однако повесить на ёлку, кроме восьми конфет, он ничего не мог.

(42)Вдруг ему пришла такая мысль, что он даже остановился. (43)Хотя он очень любил колбасу и дорожил всяким кусочком, но желание угостить на славу пересилило все его соображения:

– (44)Отрежу всякому по кружочку и повешу на ниточке. (45)И хлебца по ломтику, и тоже на ёлку.

(46)Как только стемнело, ёлку зажгли. (47)Запахло топлёным воском, смолою и зеленью. (48)Всегда угрюмые и задумчивые, дети радостно закричали, глядя на огоньки. (49)Глаза их оживились, личики зарумянились. (50)Смех, крики и говор оживили в первый раз эту мрачную комнату, где из года в год слышались только жалобы да слёзы. (51)Даже Аграфена в удивлении всплёскивала руками, а Митрич, ликуя от всего сердца, прихлопывал в ладоши. (52)Любуясь ёлкой, веселящимися детьми, он улыбался. (53)А потом скомандовал:

– (54)Публика! (55)Подходи! (56)Снимая с ёлки по куску хлеба и колбасы, Митрич оделил всех детей, затем снял себе и Аграфене.

– (57)Погляди, ведь жуют сиротки-то! (58)Погляди, жуют! (59)Погляди! (60)Радуйся! – кричал он. (61)А после Митрич взял гармонику и, позабыв свою старость, вместе с детьми пустился плясать. (62)Дети прыгали, весело визжали и кружились, и Митрич не отставал от них. (63)Душа его переполнилась такою радостью, что он не помнил, бывал ли ещё когда-нибудь в его жизни этакий праздник.

– (64)Публика! – воскликнул он наконец. – (65)Свечи догорают. (66)Берите сами себе по конфетке, да и спать пора!

(67)Дети радостно закричали и бросились к ёлке, а Митрич, умилившись чуть не до слёз, шепнул Аграфене:

– (68)Хорошо!.. (69)Прямо можно сказать: правильно!

Совершенно очевидно, что наибольшее место в тексте занимает тема Рождества: предложения (1), (4-7), (9), (14), (16-18), (26), 27-29, и от 31 до самого конца. Тема Рождества включает ряд аспектов.

1. Радость.
2. Праздник для детей, елка.
3. Подарки в связи с темой поклонения волхвов.
4. Правила празднования Рождества. И здесь следует пояснить некоторые моменты, которых современные читатели, как правило, не замечают.

Во-первых, это мотив благотворительности, неразрывно связанный с темой Рождества и неуклонно проводимый писателем. В предложениях 20-22 говорится о домах, построенных для переселенцев «добрыми людьми», т.е. благотворителями, причем создается впечатление, что эта ситуация в порядке вещей: построены дома, люди в них останавливаются, кто-то нанял сторожа, кто-то содержит, пусть и впроголодь, без конфет, осиротевших детей. И это все правильно, по правилам, по обычаю.

Во-вторых, поход к чиновнику. Тут все поступки объясняются неписаными правилами Рождества: Митрич, зная правила, идет к чиновнику и предполагает результат — чиновник должен ему «подарить-подать» в ответ на поздравление. Чиновник, думая, что Митрич пришел его поздравить и действуя тоже по правилам, так и поступает. Они оба действуют правильно и не напоказ.

Иначе говоря, все тут добры и делают все правильно: неизвестные добрые люди, чиновник и Митрич. Но необыкновенную радость испытывает только Митрич, который, не удержавшись, отдает детям и свою любимую, вожделенную колбасу, единственное свое праздничное лакомство.

И тут всплывает основная идея и, если угодно, основная проблема текста. Я назвала бы ее «Радость дарящего». Эта радость возникает не только из доброго, правильного поступка, но и из того чувства, которое заставило Митрича отдать больше, чем должно, отдать и свое, самое ценное и желанное. Предложения 68-69 содержат утверждение, что именно такое и только такое пожертвование соответствует канону и духу Рождества.

Конечно, можно вспомнить рождественские рассказы А.П. Чехова о рождественских визитах чиновников, рассказы Ф.М. Достоевского и сказки Э.Т.А. Гофмана о несчастных бедных детях , но все же тема радости дарящего, проблема дарения по правилам или от души представляется центральной. Однако ученики не знают правил и поэтому не смогут сопоставить Митрича, дарящего от души, с чиновником, который, даря подчиненному по правилам, оплатил и конфеты, и колбасу, но никакой радости от этого не испытал.

Рассуждения Д.С. Лихачева о духовной культуре (Письмо 24) помогут аргументировать рассуждения ученика:

«Ведь мы говорим «от всей души», или «мне это нужно для души», или «сделано с душой». Вот так! Все, что сделано с душой, идет от души, нужно нам для души, – это и есть «духовная культура». Чем больше человек окружен этой духовной культурой, погружен в нее, тем он счастливее, тем ему интереснее жить, жизнь приобретает для него содержательность. А в чисто формальном отношении к работе, к учению, к товарищам и знакомым, к музыке, к искусству нет этой «духовной культуры». Это и есть «бездуховность» – жизнь механизма, ничего не чувствующего, неспособного любить, жертвовать собой, иметь нравственные и эстетические идеалы.

…………………………………..

Давайте будем людьми счастливыми, то есть имеющими привязанности, любящими глубоко и серьезно что-то значительное, умеющими жертвовать собой ради любимого дела и любимых людей. Люди, не имеющие всего этого, – несчастные, живущие скучной жизнью, растворяющие себя в пустом приобретательстве или мелких, низменных «скоропортящихся» наслаждениях.

Елка Митрича

Был канун Рождества. Блаженный Иероним молился в Вифлееме, в храме у места, где родился Господь, и как бы вел с ним разговор в своей душе. Он говорил так: «Господи! Как твердо и неудобно Тебе было лежать на земле, здесь, в этих яслях, ради моего спасения. Что я Тебе могу воздать за это? Я бы отдал все, что имею!» И Богомладенец как бы отвечал: «И небо Мое, и земля Моя, Я ни в чем не нуждаюсь, а то, что есть у тебя, отдай лучше бедным людям. И Я это приму, как будто это сделано для Меня».

«Твое – это не то, что ты имеешь, – учат святые отцы, – а то, что отдашь другим». Не деньги, хоромы, автомобили, а добрые дела являются тем нетленным богатством, которое пойдет за нами в жизнь вечную, и которое будет свидетельствовать о наших земных делах в Судный день.

Герой сегодняшнего рассказа – простой бедный старик – сердцем понимал эту истину. Рассказ о нем взят из путевых очерков «Переселенцы» русского писателя Н.Д. Телешова (1867- 1957).

Был канун Рождества. Сторож переселенческого барака, отставной солдат, с серою, как мышиная шерсть, бородою, по имени Семен Дмитриевич, или попросту Митрич , подошел к жене и весело проговорил, попыхивая трубочкой:

– Надумал я, баба, вот что, надо, баба, ребятишек потешить!.. Потому видал я много народу, и наших, и всяких людей видал... И видал, как они к празднику детей забавляют. Принесут, это, елку, уберут ее свечками да гостинцами, а ребятки-то ихние просто даже скачут от радости!.. Думаю себе, баба, лес у нас близко... срублю себе елочку да такую потеху ребятишкам устрою, что весь век будут Митрича поминать! Вот, баба, какой умысел, а?

По двору и там и сям были разбросаны деревянные домики, занесенные снегом, забитые досками; за домиками раскидывалось широкое снежное поле, а дальше виднелись верхушки городской заставы... С ранней весны и до глубокой осени через город проходили переселенцы. Их бывало так много и так они были бедны, что добрые люди выстроили им эти домики, которые сторожил Митрич . В половине лета здесь набиралось народа такое множество, что все поле было покрыто шалашами. Но к осени поле мало-помалу пустело, дома освобождались и тоже пустели, а к зиме не оставалось уже никого, кроме Митрича и Аграфены да еще нескольких детей, неизвестно чьих. У одних родители умерли, у других ушли неизвестно куда, и вот таких детей на эту зиму набралось у Митрича восемь человек, один другого меньше. Куда их девать? Кто они? Откуда пришли? Никто этого не знал. «Божьи дети» называл их Митрич . Им отвели один из домов, самый маленький. Там они жили, и там затеял Митрич устроить им ради праздника елку, какую он видывал у богатых людей. «Сказано, сделаю – и сделаю! – думал он, идя по двору. – Пускай сиротки порадуются! Такую потеху сочиню, что весь век Митрича не забудут!»

Прежде всего, он отправился к церковному старосте.

– Так и так, Никита Назарыч , я к вам с усерднейшей просьбой. Не откажите доброму делу.

– Что такое?

– Прикажите выдать горсточку огарков... самых махоньких... Потому как сироты... ни отца, ни матери... Я стало быть, сторож переселенский ... Восемь сироток осталось... Так вот, Никита Назарыч , одолжите горсточку.

Через десять минут Митрич шел уже городом с полным карманом огарков, весело улыбаясь и торжествуя. Ему нужно было зайти еще к Павлу Сергеевичу, переселенческому чиновнику, поздравить с праздником, где он рассчитывал отдохнуть, а если угостят, то и выпить стаканчик водки. Но чиновник был занят; не повидав Митрича , он велел сказать ему «спасибо» и выслал полтинник.

«Ну, теперь ладно! – весело думал Митрич . – Теперь пускай говорит баба, что хочет. А уж потеху я сделаю ребятишкам! Теперь, баба, шабаш!» Вернувшись домой, он ни слова не сказал жене, а только посмеивался, молча, да придумывал, когда и как все устроить.

Был ясный морозный полдень. С топором за поясом, в тулупе и шапке, надвинутой по самые брови, возвращался Митрич из леса, таща на плече елку. И елка, и рукавицы, и валенки были запушены снегом, и борода Митрича заиндевала, и усы замерзли, но сам он шел ровным, солдатским шагом, махая по-солдатски свободной рукой. Ему было весело, хотя он и устал. Утром он ходил в город, чтобы купить для детей конфет, а для себя – водки и колбасы, до которой был страстный охотник, но покупал ее редко и ел только по праздникам.

Не сказываясь жене, Митрич принес елку прямо в сарай и топором заострил конец; потом приладил ее, чтобы стояла, и потащил ее к детям.

Когда елка согрелась, в комнате запахло свежестью и смолой. Детские лица, печальные и задумчивые, внезапно повеселели... Еще никто не понимал, что делает старик, но все уже предчувствовали удовольствие, и Митрич весело поглядывал на устремленные на него со всех сторон глаза. Затем он принес огарки и начал привязывать их нитками.

– Ну-ка, ты, кавалер! –
обратился он к мальчику, стоя на табуретке. – Давай-ка сюда свечку... Вот так! Ты мне подавай, а я буду привязывать.

– Ну и ты, – согласился Митрич . – Один держи свечки, другой нитки, третий давай одно, четвертый другое... А ты, Марфуша , гляди на нас, и вы все глядите... Вот мы, значит, все будем при деле. Правильно?

Кроме свечей на елку повесили восемь конфет, зацепив за нижние сучки. Однако, поглядывая на них, Митрич покачал головой и вслух подумал:

– А ведь... жидко, публика?

Он молча постоял перед ёлкой, вздохнул и опять сказал:

– Жидко, братцы!

Но, как ни увлекался Митрич своей затеей, однако повесить на елку, кроме восьми конфет, он ничего не мог.

– Гм! – рассуждал он, бродя по двору. – Чтобы это придумать?..

Вдруг ему пришла такая мысль, что он даже остановился.

– А что? – сказал он себе. – Правильно будет или нет?..

Закурив трубочку, Митрич опять задался вопросом: правильно или нет? Выходило как будто «правильно»...

– Детишки они малые... ничего не смыслят, – рассуждал старик. – Ну, стало быть, будем мы их забавлять... А сами-то? Небось , и сами захотим позабавиться? Да и бабу надо попотчевать!

И не долго думая Митрич решился. Хотя он очень любил колбаску и дорожил всяким кусочком, но желание угостить на славу сироток пересилило все его соображения.

– Ладно!.. Отрежу всякому по кружочку и повешу на ниточке. И хлебца по ломтику отрежу, и тоже на елку. А для себя повешу бутылочку! И себе налью, и бабу угощу, и сироткам будет лакомство!

– Ай да Митрич ! – весело воскликнул старик, хлопнув себя обеими руками по бедрам. – Ай да затейник!

Как только стемнело, елку зажгли. Запахло топленым воском, смолою и зеленью. Всегда угрюмые и за­думчивые, дети радостно закричали, глядя на огоньки. Глаза их оживились, личики зарумянились, и, когда Митрич велел им плясать вокруг елки, они, схватившись за руки, заскакали и зашумели. Смех, крики и говор оживили в первый раз эту мрачную комнату, где из года в год слышались только жалобы да слезы. Даже Аграфена в удивлении всплеснула руками, а Митрич , ликуя от всего сердца, прихлопывал в ладоши да покрикивал:

– Правильно, публика!.. Правильно!

Затем он взял гармонику и, наигрывая на все лады, подпевал:

Живы были мужики,

Росли грибы-рыжики, –

Хорошо, хорошо,

Хорошо – ста, хорошо!

– Ну, баба, теперь закусим! – сказал Митрич , кладя гармонику. – Публика, смирно!..

Любуясь елкой, он улыбался, подперев руками бока, и, глядя то на кусочки хлеба, висевшие на нитках, то на детей, то на кружки колбасы, наконец скомандовал:

– Публика! Подходи в очередь!

Снимая с елки по куску хлеба и колбасы, Митрич оделил всех детей, затем снял бутылку и вместе с Аграфеной выпил по рюмочке.

– Каков, баба, я-то? – спрашивал он, указывая на детей. – Погляди, ведь жуют сиротки-то! Жуют! Погляди, баба! Радуйся!

Затем опять взял гармонику и, позабыв свою старость, вместе с детьми пустился плясать, наигрывая и подпевая:

Хорошо, хорошо,

Хорошо-ста , хорошо!

Дети прыгали, весело визжали и кружились, и Митрич не отставал от них. Душа его переполнилась такою радостью, что он не помнил, бывал ли еще когда-нибудь в его жизни этакий праздник.

– Публика! – воскликнул он наконец. – Свечи догорают... Берите сами себе по конфетке, да и спать пора!

Дети радостно закричали и бросились к елке, а Митрич , умилившись чуть не до слез, шепнул Аграфене:

– Хорошо, баба!.. Прямо можно сказать правильно!..

Это был единственный светлый праздник в жизни переселенческих «Божьих детей». Елку Митрича никто из них не забудет!

В тексте Н.Д.Телешова поднимается важная проблема проявления щедрости и добродушия.

Как эти качества отражаются на человеческих поступках и почему важно проявлять их по отношению к другим? Этими и многими другими вопросами задается автор.

Чтобы привлечь внимание читателей, писатель рассказывает нам о добром поступке сторожа переселенческого барака Семена Дмитриевича. Он устроил сиротам праздник, купил им конфеты, срубил елку, выпросил огарки церковных свечек, сделал все, чтобы порадовать бедных ребятишек. Но автор акцентирует свое внимание на том, что Митрич, уже так много сделавший для детей, не останавливается и вешает на елку еще и колбасу, которую она так любит и ест только по праздникам. Эти действия указывают на то, насколько широкая душа у этого человека. В конце текста идет описание самого праздника, в котором отражается все счастье ребятишек от такого чудесного вечера.

Эта атмосфера передается и на Семена Дмитриевича и даже на Аграфену, которая была поначалу равнодушна. Так автор показывает, что даря радость окружающим, ты и сам заражаешься этим чувством и делаешь и себя и других чуточку счастливее.

Автор текста не выражает прямо свою точку зрения относительно поднятой проблемы, но исподволь подводит читателей к тому, что человек должен заботится не только о себе, но и о других, поэтому в каждом должны присутствовать такие качества, как добродушие и щедрость.

Вспомним рассказа А.И.Куприна «Чудесный доктор». В этом произведении мы видим очень благородный и щедрый поступок доктора. Он встречает бедную семью, которая живет в подвале, без еды и лекарств, в то время как на дворе зима. Доктор лечит детей, дает им деньги на пропитание, спасает их от голодной и холодной смерти.Этот пример нам показывает, как важны такие поступки и как правильно поступил доктор, помогший семье и не потребовавший в замен ничего.

В произведении О.Генри « Дары Волхвов» так же, как и в выше приведенных текстах, поднимается проблема добрых и искренне щедрых поступков. На кануне рождества семейная пара Джим и Делли думают над тем что подарить друг другу. Живут они бедно и единственные их сокровища – это ее волосы и его золотые часы. Они настолько хотели порадовать друг друга, что пожертвовали своими самыми сокровенными вещами. Это и есть самый настоящий пример бескорыстной заботы о ближнем.

Таким образом, мы убеждаемся, что такие качества характера, как щедрость и добродушие являются необходимыми. И чтобы их проявлять не всегда нужны большие богатства, главное –это желание помочь, порадовать, осчастливить.

Из цикла "Переселенцы".

Был канун рождества...

Вот те и ну! Ты слушай.

Но Митрич не умолкал.

Вот, баба, какой умысел, а?

Каков я-то?

Нет, каков, баба, умысел, а?

Видно, делать-то тебе нечего.

Ты чей такой?

Как тебя звать? - Фомка.

Ребенок не знал.

Ну, отца как зовут?

Как звать-то его?

Тоже померла?

Что такое?

На что тебе огарки?

Какой же тут грех?

Н. Д. Телешов

Ё лка Митрича

Источник текста: Н. Телешов. Записки писателя. Рассказы. Москва. Издательство "Правда". 1987 OCR и вычитка Ю.Н.Ш. . Октябрь 2005 г. Б ыл канун рождества... Сторож переселенческого барака, отставной солдат, с серою, как мышиная шерсть, бородою, по имени Семен Дмитриевич, или попросту Митрич, подошел к жене и весело прогов о рил, попыхивая трубочкой: -- Ну, баба, какую я штуку надумал! Аграфене было некогда; с засученными рукавами и расстегнутым воротом она хлоп о тала в кухне, готовясь к празднику. -- Слышь, баба,-- повторил Митрич.-- Говорю, какую я штуку надумал! -- Чем штуки-то выдумывать, взял бы метелку да вон паутину бы снял! -- ответила жена, указывая на углы.-- Вишь, пауков развели. Пошел бы да смел! Митрич, не переставая улыбаться, поглядел на потолок, куда указывала Аграфена, и весело сказал: -- Паутина не уйдет; смету... А ты, слышь-ка, баба, что я надумал-то! -- Ну? -- Вот те и ну! Ты слушай. Митрич пустил из трубки клуб дыма и, погладив бороду, присел на лавку. -- Я говорю, баба, вот что,-- начал он бойко, но сейчас же запнулся.-- Я говорю, праздник подходит... И для всех он праздник, все ему радуются... Правильно, баба? -- Ну? -- Ну вот я и говорю: все, мол, радуются, у всякого есть свое: у кого обновка к празднику, у кого пиры пойдут... У тебя, к примеру, комната будет чистая, у меня тоже свое удовольс т вие: винца куплю себе да колбаски!.. У всякого свое удовольствие будет,-- правильно? -- Так что ж?-- равнодушно сказала старуха. -- А то,-- вздохнул снова Митрич,-- что всем будет праздник как праздник, а вот, г о ворю, ребятишкам-то, выходит, и нет настоящего праздника... Поняла?.. Оно праздник-то есть, а удовольствия никакого... Гляжу я на них, да и думаю; эх, думаю, неправильно!.. Известно, сироты... ни матери, ни отца, ни родных... Думаю себе, баба: нескладно!.. Почему такое -- вс я кому человеку радость, а сироте -- ничего! -- Тебя, видно, не переслушаешь,-- махнула рукой Аграфена и принялась мыть ск а мейки. Но Митрич не умолкал. -- Надумал я, баба, вот что,-- говорил он, улыбаясь,-- надо, баба, ребятишек пот е шить!.. Потому видал я много народу, и наших и всяких людей видал... И видал, как они к празднику д е тей забавляют. Принесут, это, елку, уберут ее свечками да гостинцами, а ребятки-то ихние просто даже скачут от радости!.. Думаю себе, баба: лес у нас близко... срублю себе елочку да такую потеху ребятишкам устрою, что весь век будут Митрича поминать! Вот, баба, какой умысел, а? Митрич весело подмигнул и чмокнул губами. -- Каков я-то? Аграфена молчала. Ей хотелось поскорее прибрать и вычистить комнату. Она тороп и лась, и Митрич с своим разговором ей только мешал. -- Нет, каков, баба, умысел, а? -- А ну те с твоим умыслом! -- крикнула она на мужа.-- Пусти с лавки-то, чего засел! Пусти, некогда с тобой сказки рассказывать! Митрич встал, потому что Аграфена, окунув в ведро мочалку, перенесла ее на скамью прямо к тому месту, где сидел муж, и начала тереть. На пол полились струи грязной воды, и Митрич смекнул, что пришел невпопад. -- Ладно, баба! -- проговорил он загадочно.-- Вот устрою потеху, так небось сама скажешь спасибо!.. Говорю, сделаю -- и сделаю! Весь век поминать будут Митрича ребяти ш ки!.. -- Видно, делать-то тебе нечего. -- Нет, баба! Есть что делать: а сказано, устрою -- и устрою! Даром что сироты, а Митрича всю жизнь не забудут! И, сунув в карман потухшую трубку, Митрич вышел во двор. По двору, там и сям, были разбросаны деревянные домики, занесенные снегом, забитые досками; за домиками раскидывалось широкое снежное поле, а дальше виднелись верхушки городской заставы... С ранней весны и до глубокой осени через город проходили переселенцы. Их бывало так много, и так они были бедны, что добрые люди выстроили им эти домики, кот о рые сторожил Митрич. Домики бывали все переполнены, а переселенцы между тем все прих о дили и приходили. Деваться им было некуда, и вот они раскидывали в поле шалаши, куда и прятались с семьей и детьми в холод и непогоду. Иные жили здесь неделю, две, а иные больше месяца, дожидаясь очереди на пароходе. В половине лета здесь набиралось народа такое мн о жество, что все поле было покрыто шалашами. Но к осени поле мало-помалу пустело, дома освобождались и тоже пустели, а к зиме не оставалось уже никого, кроме Митрича и Аграфены да еще нескольких детей, неизвестно чьих. -- Вот уж непорядок, так непорядок! -- рассуждал Митрич, пожимая плечами.-- Куда теперь с этим народом деваться? Кто они такие? Откуда явились? Вздыхая, он подходил к ребенку, одиноко стоявшему у ворот. -- Ты чей такой? Ребенок, худой и бледный, глядел на него робкими глазами и молчал. -- Как тебя звать? -- Фомка. -- Откуда? Как деревню твою называют? Ребенок не знал, -- Ну, отца как зовут? -- Тятька. -- Знаю, что тятька... А имя-то у него есть? Ну, к примеру, Петров или Сидоров, или, там, Голубев, Касаткин? Как звать-то его? -- Тятька. Привычный к таким ответам, Митрич вздыхал и, махнув рукою, более не допыт ы вался. -- Родителей-то, знать, потерял, дурачок? -- говорил он, гладя ребенка по голове.-- А ты кто такой? -- обращался он к другому ребенку.-- Где твой отец? -- Помер. -- Помер? Ну, вечная ему память! А мать куда девалась? -- Померла. -- Тоже померла? Митрич разводил руками и, собирая таких сирот, отводил их к переселенческому ч и новнику. Тот тоже допрашивал и тоже пожимал плечами. У одних родители умерли, у других ушли неизвестно куда, и вот таких детей на эту зиму набралось у Митрича восемь человек, один другого меньше. Куда их девать? Кто они? О т куда пришли? Никто этого не знал. "Божьи дети!" -- называл их Митрич. Им отвели один из домов, самый маленький. Там они жили, и там затеял Митрич ус т роить им ради праздника елку, какую он видывал у богатых людей. "Сказано, сделаю -- и сделаю! -- думал он, идя по двору.-- Пускай сиротки порад у ются! Такую потеху сочиню, что весь век Митрича не забудут!" Прежде всего он отправился к церковному старосте. -- Так и так, Никита Назарыч, я к вам с усерднейшей просьбой. Не откажите доброму делу. -- Что такое? -- Прикажите выдать горсточку огарков... самых махоньких... Потому как сироты... ни отца, ни матери... Я, стало быть, сторож переселенский... Восемь сироток осталось... Так вот, Никита Назарыч, одолжите горсточку. -- На что тебе огарки? -- Удовольствие хочется сделать... Елку зажечь, вроде как у путных людей. Староста поглядел на Митрича и с укором покачал головой. -- Ты что, старик, из ума, что ли, выжил? -- проговорил он, продолжая качать гол о вой.-- Ах, старина, старина! Свечи-то небось перед иконами горели, а тебе их на глупости дать? -- Ведь огарочки, Никита Назарыч... -- Ступай, ступай! -- махнул рукою староста.-- И как тебе в голову такая дурь пр и шла, удивляюсь! Митрич как подошел с улыбкой, так с улыбкой же и отошел, но только ему было очень обидно. Было еще и неловко перед церковным сторожем, свидетелем неудачи, таким же, как и он, старым солдатом, который теперь глядел на него с усмешкой и, казалось, думал: "Что? Н а ткнулся, старый хрен!.." Желая доказать, что он не "на чай" просил и не для себя хлопотал, Митрич подошел к старику и сказал: -- Какой же тут грех, коли я огарок возьму? Сиротам прошу, не себе... Пусть бы пор а довались... ни отца, стало быть, ни матери... Прямо сказать: божьи дети! В коротких словах Митрич объяснил старику, зачем ему нужны огарки, и опять спр о сил: -- Какой же тут грех? -- А Никиту Назарыча слышал? -- спросил в свою очередь солдат и весело подмигнул глазом.-- То-то и дело! Митрич потупил голову и задумался. Но делать было нечего. Он приподнял шапку и, кивнув солдату, проговорил обидчиво: -- Ну, так будьте здоровы. До свиданьица! -- А каких тебе огарков-то? -- Да все одно... хошь самых махоньких. Одолжили бы горсточку. Доброе дело сдела е те. Ни отца, ни матери... Прямо -- ничьи ребятишки! Через десять минут Митрич шел уже городом с полным карманом огарков, весело улыбаясь и торжествуя. Ему нужно было зайти еще к Павлу Сергеевичу, переселенческому чино в нику, поздравить с праздником, где он рассчитывал отдохнуть, а если угостят, то и выпить ст а канчик водки. Но чиновник был занят; не повидав Митрича, он велел сказать ему "спасибо" и выслал полтинник. "Ну, теперь ладно!-- весело думал Митрич.-- Теперь пускай говорит баба, что хочет, а уж потеху я сделаю ребятишкам! Теперь, баба, шабаш!" Вернувшись домой, он ни слова не сказал жене, а только посмеивался молча да прид у мывал, когда и как все устроить. "Восемь детей,-- рассуждал Митрич, загибая на руках корявые пальцы,-- стало быть, восемь конфет..." Вынув полученную монету, Митрич поглядел на нее и что-то сообразил. -- Ладно, баба! -- подумал он вслух.-- Ты у меня посмотришь! -- и, засмеявшись, пошел навестить детей. Войдя в барак, Митрич огляделся и весело проговорил: -- Ну, публика, здравствуй. С праздником! В ответ раздались дружные детские голоса, и Митрич, сам не зная чему радуясь, ра с трогался. -- Ах вы, публика-публика!..-- шептал он, утирая глаза и улыбаясь.-- Ах вы, публика этакая! На душе у него было и грустно и радостно. И дети глядели на него тоже не то с рад о стью, не то с грустью. Был ясный морозный полдень. С топором за поясом, в тулупе и шапке, надвинутой по самые брови, возвращался Ми т рич из леса, таща на плече елку. И елка, и рукавицы, и валенки были запушены снегом, и борода Митрича заиндевела, и усы замерзли, но сам он шел ровным, солда т ским шагом, махая по-солдатски свободной рукой. Ему было весело, хотя он и устал. Утром он ходил в город, чтобы купить для детей конфет, а для себя -- водки и колбасы, до которой был страстный охотник, но покупал ее редко и ел только по праздн и кам. Не сказываясь жене, Митрич принес елку прямо в сарай и топором заострил конец; п о том приладил ее, чтобы стояла, и, когда все было готово, потащил ее к детям. --Ну, публика, теперь смирно! -- говорил он, устанавливая елку.-- Вот маленько отт а ет, тогда помогайте! Дети глядели и не понимали, что такое делает Митрич, а тот все прилаживал да приг о варивал: -- Что? Тесно стало?.. Небось думаешь, публика, что Митрич с ума сошел, а? Зачем, мол, тесноту делает?.. Ну, ну, публика, не сердись! Тесно не будет!.. Когда елка согрелась, в комнате запахло свежестью и смолой. Детские лица, печальные и задумчивые, внезапно повеселели... Еще никто не понимал, что делает старик, но все уже предчувствовали удовольствие, и Митрич весело поглядывал на устремленные на него со всех сторон глаза. Затем он принес огарки и начал привязывать их нитками. -- Ну-ка, ты, кавалер! -- обратился он к мальчику, стоя на табуретке.-- Давай-ка сюда свечку... Вот так! Ты мне подавай, а я буду привязывать. -- И я! И я! -- послышались голоса. -- Ну и ты,-- согласился Митрич.-- Один держи свечки, другой нитки, третий давай одно, четвертый другое... А ты, Марфуша, гляди на нас, и вы все глядите... Вот мы, значит, все и будем при деле. Правильно? Кроме свечей, на елку повесили восемь конфет, зацепив за нижние сучки. Однако, п о глядывая на них, Митрич покачал головой и вслух подумал: -- А ведь... жидко, публика? Он молча постоял перед елкой, вздохнул и опять сказал: -- Жидко, братцы! Но, как ни увлекался Митрич своей затеей, однако повесить на елку, кроме восьми конфет, он ничего не мог. -- Гм! -- рассуждал он, бродя по двору.-- Что бы это придумать?.. -- А что? -- сказал он себе.-- Правильно будет или нет?.. Закурив трубочку, Митрич опять задался вопросом: правильно или нет?.. Выходило как будто "правильно"... -- Детишки они малые... ничего не смыслят,-- рассуждал старик.-- Ну, стало быть, будем мы их забавлять... А сами-то? Небось и сами захотим позабавиться?.. Да и бабу надо п о потчевать! И не долго думая Митрич решился. Хотя он очень любил колбасу и дорожил всяким кусочком, но желание угостить на славу пересилило все его соображения. -- Ладно!.. Отрежу всякому по кружочку и повешу на ниточке. И хлебца по ломтику отрежу, и тоже на елку. А для себя повешу бутылочку!.. И себе налью, и бабу угощу, и сиро т кам будет лакомство! Ай да Митрич! -- весело воскликнул старик, хлопнув себя обеими рук а ми по бедрам.-- Ай да затейник! Как только стемнело, елку зажгли. Запахло топленым воском, смолою и зеленью. Вс е гда угрюмые и задумчивые, дети радостно закричали, глядя на огоньки. Глаза их оживились, личики зарумянились, и, когда Митрич велел им плясать вокруг елки, они, схватившись за р у ки, заскакали и зашумели. Смех, крики и говор оживили в первый раз эту мрачную комнату, где из года в год слышались только жалобы да слезы. Даже Аграфена в удивлении всплескивала руками, а Митрич, ликуя от всего сердца, прихл о пывал в ладоши да покрикивал: -- Правильно, публика!.. Правильно! Живы были мужики, Росли грибы-рыжики,-- Хорошо, хорошо, Хорошо-ста, хорошо! -- Ну, баба, теперь закусим! -- сказал Митрич, кладя гармонику.-- Публика, сми р но!.. Любуясь елкой, он улыбался и, подперев руками бока, глядел то на кусочки хлеба, в и севшие на нитках, то на детей, то на кружки колбасы и, наконец, скомандовал: -- Публика! Подходи в очередь! Снимая с елки по куску хлеба и колбасы, Митрич оделил всех детей, затем снял буты л ку и вместе с Аграфеной выпил по рюмочке. -- Каков, баба, я-то? -- спрашивал он, указывая на детей.-- Погляди, ведь жуют с и ротки-то! Жуют! Погляди, баба! Радуйся! Затем опять взял гармонику и, позабыв свою старость, вместе с детьми пустился пл я сать, наигрывая и подпевая: Хорошо, хорошо, Хорошо-ста, хорошо! Дети прыгали, весело визжали и кружились, и Митрич не отставал от них. Душа его переполнилась такою радостью, что он не помнил, бывал ли еще когда-нибудь в его жизни этакий праздник. -- Публика! -- воскликнул он, наконец.-- Свечи догорают... Берите сами себе по ко н фетке, да и спать пора! Дети радостно закричали и бросились к елке, а Митрич, умилившись чуть не до слез, шепнул Аграфене: -- Хорошо, баба!.. Прямо можно сказать: правильно!.. Это был единственный светлый праздник в жизни переселенческих "божьих детей". Елку Митрича никто из них не забудет! 1897

(Из цикла "Переселенцы" )

Был канун рождества...

Сторож переселенческого барака, отставной солдат, с серою, как мышиная шерсть, бородою, по имени Семен Дмитриевич, или попросту Митрич, подошел к жене и весело проговорил, попыхивая трубочкой:

Ну, баба, какую я штуку надумал!

Аграфене было некогда; с засученными рукавами и расстегнутым воротом она хлопотала в кухне, готовясь к празднику.

Слышь, баба, - повторил Митрич. - Говорю, какую я штуку надумал!

Чем штуки-то выдумывать, взял бы метелку да вон паутину бы снял! ответила жена, указывая на углы. - Вишь, пауков развели. Пошел бы да смёл!

Митрич, не переставая улыбаться, поглядел на потолок, куда указывала Аграфена, и весело сказал:

Паутина не уйдет; смету... А ты, слышь-ка, баба, что я надумал-то!

Вот те и ну! Ты слушай.

Митркч пустил из трубки клуб дыма и, погладив бороду, присел на лавку.

Я говорю, баба, вот что, - начал он бойко, но сейчас же запнулся. - Я говорю, праздник подходит...

И для всех он праздник, все ему радуются... Правильно, баба?

Ну вот я и говорю: все, мол, радуются, у всякого есть свое: у кого обновка к празднику, у кого пиры пойдут... У тебя, к примеру, комната будет чистая, у меня тоже свое удовольствие: винца куплю себе да колбаски!..

У всякого свое удовольствие будет, - правильно?

Так что ж? - равнодушно сказала старуха.

А то, - вздохнул снова Митрич, - что всем будет праздник как праздник, а вот, говорю, ребятишкам-то, выходит, и нет настоящего праздника... Поняла?.. Оно праздник-то есть, а удовольствия никакого... Гляжу я на них, да и думаю; эх, думаю, неправильно!.. Известно, сироты... ни матери, ни отца, ни родных... Думаю себе, баба:

нескладно!.. Почему такое - всякому человеку радость, а сироте - ничего!

Тебя, видно, не переслушаешь, - махнула рукой Аграфена и принялась мыть скамейки.

Но Митрич не умолкал.

Надумал я, баба, вот что, - говорил он, улыбаясь, - надо, баба, ребятишек потешить!.. Потому видал я много народу, и наших и всяких людей видал... И видал, как они к празднику детей забавляют. Принесут, это, елку, уберут ее свечками да гостинцами, а ребятки-то ихние просто даже скачут от радости!.. Думаю себе, баба: лес у нас близко... срублю себе елочку да такую потеху ребятишкам устрою, что весь век будут Митрича поминать!

Вот, баба, какой умысел, а?

Митрич весело подмигнул и чмокнул губами.

Каков я-то?

Аграфена молчала. Ей хотелось поскорее прибрать и вычистить комнату. Она торопилась, и Митрич с своим разговором ей только мешал.

Нет, каков, баба, умысел, а?

А ну те с твоим умыслом! - крикнула она на мужа. - Пусти с лавки-то, чего засел! Пусти, некогда с тобой сказки рассказывать!

Митрич встал, потому что Аграфена, окунув в ведро мочалку, перенесла ее на скамью прямо к тому месту, где сидел муж, и начала тереть. На пол полились струи грязной воды, и Митрич смекнул, что пришел невпопад.

Ладно, баба! - проговорил он загадочно. - Вот устрою потеху, так небось сама скажешь спасибо!.. Говорю, сделаю - и сделаю! Весь век поминать будут Митрича ребятишки!..

Видно, делать-то тебе нечего.

Нет, баба! Есть что делать: а сказано, устрою - и устрою! Даром что сироты, а Митрича всю жизнь не забудут!

И, сунув в карман потухшую трубку, Митрич вышел во двор.

По двору, там и сям, были разбросаны деревянные домики, занесенные снегом, забитые досками; за домиками раскидывалось широкое снежное поле, а дальше виднелись верхушки городской заставы... С ранней весны и до глубокой осени через город проходили переселенцы. Их бывало так много, и так они были бедны, что добрые люди выстроили им эти домики, которые сторожил Митрич.

Домики бывали все переполнены, а переселенцы между тем все приходили и приходили. Деваться им было некуда, и вот они раскидывали в поле шалаши, куда и прятались с семьей и детьми в холод и непогоду. Иные жили здесь неделю, две, а иные больше месяца, дожидаясь очереди на пароходе. В половине лета здесь набиралось народа такое множество, что все поле было покрыто шалашами. Но к осени поле мало-помалу пустело, дома освобождались и тоже пустели, а к зиме не оставалось уже никого, кроме Митрича и Аграфены да еще нескольких детей, неизвестно чьих.

Вот уж непорядок, так непорядок! - рассуждал Митрич, пожимая плечами. - Куда теперь с этим народом деваться? Кто они такие? Откуда явились?

Вздыхая, он подходил к ребенку, одиноко стоявшему у ворот.

Ты чей такой?

Ребенок, худой и бледный, глядел на него робкими глазами и молчал.

Как тебя звать? - Фомка.

Откуда? Как деревню твою называют?

Ребенок не знал.

Ну, отца как зовут?

Знаю, что тятька... А имя-то у него есть? Ну, к примеру, Петров или Сидоров, или, там, Голубев, Касаткин?

Как звать-то его?

Привычный к таким ответам, Митрич вздыхал и, махнув рукою, более не допытывался.

Родителей-то знать, потерял, дурачок? - говорил он, гладя ребенка по голове. - А ты кто такой? - обращался он к другому ребенку. - Где твой отец?

Помер? Ну, вечная ему память! А мать куда девалась?

Тоже померла?

Митрич разводил руками и, собирая таких сирот, отводил их к переселенческому чиновнику. Тот тоже допрашивал и тоже пожимал плечами.

У одних родители умерли, у других ушли неизвестно куда, и вот таких детей на эту зиму набралось у Митрича восемь человек, один другого меньше. Куда их девать?

Кто они? Откуда пришли? Никто этого не знал.

"Божьи дети!" - называл их Митрич.

Им отвели один из домов, самый маленький. Там они жили, и там затеял Митрич устроить им ради праздника елку, какую он видывал у богатых людей.

"Сказано, сделаю - и сделаю! - думал он, идя по двору. - Пускай сиротки порадуются! Такую потеху сочиню, что весь век Митрича не забудут!"

Прежде всего он отправился к церковному старосте.

Так и так, Никита Назарыч, я к вам с усерднейшей просьбой. Не откажите доброму делу.

Что такое?

Прикажите выдать горсточку огарков... самых ма

хоньких... Потому как сироты... ни отца, ни матери... Я, стало быть, сторож переселенский... Восемь сироток осталось... Так вот, Никита Назарыч, одолжите горсточку.

На что тебе огарки?

Удовольствие хочется сделать... Елку зажечь, вроде как у путных людей.

Староста поглядел на Митрича и с укором покачал головой.

Ты что, старик, из ума, что ли, выжил? - проговорил он, продолжая качать головой. - Ах, старина, старина! Свечи-то небось перед иконами горели, а тебе их на глупости дать?

Ведь огарочки, Никита Назарыч...

Ступай, ступай! - махнул рукою староста. - И как тебе в голову такая дурь пришла, удивляюсь!

Митрич как подошел с улыбкой, так с улыбкой же и отошел, но только ему было очень обидно. Было еще и неловко перед церковным сторожем, свидетелем неудачи, таким же, как и он, старым солдатом, который теперь глядел на него с усмешкой и, казалось, думал: "Что?

Наткнулся, старый хрен!.." Желая доказать, что он не "на чай" просил и не для себя хлопотал, Митрич подошел к старику и сказал:

Какой же тут грех, коли я огарок возьму? Сиротам прошу, не себе... Пусть бы порадовались... ни отца, стало быть, ни матери... Прямо сказать: божьи дети!

В коротких словах Митрич объяснил старику, зачем ему нужны огарки, и опять спросил:

Какой же тут грех?

А Никиту Назарыча слышал? - спросил в свою очередь солдат и весело подмигнул глазом. - То-то и дело!

Митрич потупил голову и задумался. Но делать было нечего. Он приподнял шапку и, кивнув солдату, проговорил обидчиво:

Ну, так будьте здоровы. До свиданьица!

А каких тебе огарков-то?

Да все одно... хошь самых махоньких. Одолжили бы горсточку. Доброе дело сделаете. Ни отца, ни матери... Прямо - ничьи ребятишки!

Через десять минут Митрич шел уже городом с полным карманом огарков, весело улыбаясь и торжествуя.

Ему нужно было зайти еще к Павлу Сергеевичу, переселенческому чиновнику, поздравить с праздником, где он рассчитывал отдохнуть, а если угостят, то и выпить стаканчик водки. Но чиновник был занят; не повидав Митрича, он велел сказать ему "спасибо" и выслал полтинник.

"Ну, теперь ладно! - весело думал Митрич. - Теперь пускай говорит баба, что хочет, а уж потеху я сделаю ребятишкам! Теперь, баба, шабаш!"

Вернувшись домой, он ни слова не сказал жене, а только посмеивался молча да придумывал, когда и как все устроить.

"Восемь детей, - рассуждал Митрич, загибая на руках корявые пальцы, стало быть, восемь конфет..."

Вынув полученную монету, Митрич поглядел на нее и что-то сообразил.

Ладно, баба! - подумал он вслух. - Ты у меня посмотришь! - и, засмеявшись, пошел навестить детей.

Войдя в барак, Митрич огляделся и весело проговорил:

Ну, публика, здравствуй. С праздником!

Ах вы, публика-публика!.. - шептал он, утирая глаза и улыбаясь. - Ах вы, публика этакая!

На душе у него было и грустно и радостно. И дети глядели на него тоже не то с радостью, не то с грустью.

Был ясный морозный полдень.

С топором за поясом, в тулупе и шапке, надвинутой по самые брови, возвращался Митрич из леса, таща на плече елку. И елка, и рукавицы, и валенки были запушены снегом, и борода Митрича заиндевела, и усы замерзли, но сам он шел ровным, солдатским шагом, махая по-солдатски свободной рукой. Ему было весело, хотя он и устал.

Утром он ходил в город, чтобы купить для детей конфет, а для себя водки и колбасы, до которой был страстный охотник, но покупал ее редко и ел только по праздникам.

Не сказываясь жене, Митрич принес елку прямо в сарай и топором заострил конец; потом приладил ее, чтобы стояла, и, когда все было готово, потащил ее к детям.

Ну, публика, теперь смирно! - говорил он, устанавливая елку. - Вот маленько оттает, тогда помогайте!

Дети глядели и не понимали, что такое делает Митрич, а тот все прилаживал да приговаривал:

Что? Тесно стало?.. Небось думаешь, публика, что Митрич с ума сошел, а? Зачем, мол, тесноту делает?.. Ну, ну, публика, не сердись! Тесно не будет!..

Когда елка согрелась, в комнате запахло свежестью и смолой. Детские лица, печальные и задумчивые, внезапно повеселели... Еще никто не понимал, что делает старик, но все уже предчувствовали удовольствие, и Митрич весело поглядывал на устремленные на него со всех сторон глаза.

Затем он принес огарки и начал привязывать их нитками.

Ну-ка, ты, кавалер! - обратился он к мальчику, стоя на табуретке. Давай-ка сюда свечку... Вот так! Ты мне подавай, а я буду привязывать.

Ну и ты, - согласился Митрич. - Один держи свечки, другой нитки, третий давай одно, четвертый другое...

А ты, Марфуша, гляди на нас, и вы все глядите... Вот мы, значит, все и будем при деле. Правильно?

Кроме свечей, на елку повесили восемь конфет, зацепив за нижние сучки. Однако, поглядывая на них, Митрич покачал головой и вслух подумал:

А ведь... жидко, публика?

Он молча постоял перед елкой, вздохнул и опять сказал:

Жидко, братцы!

Но, как ни увлекался Митрич своей затеей, однако повесить на елку, кроме восьми конфет, он ничего не мог.

Гм! - рассуждал он, бродя по двору. - Что бы это придумать?..

Вдруг ему пришла такая мысль, что он даже остановился.

А что? - сказал он себе. - Правильно будет или нет?..

Закурив трубочку, Митрич опять задался вопросом:

правильно или нет?.. Выходило как будто "правильно"...

Детишки они малые... ничего не смыслят, - рассуждал старик. - Ну, стало быть, будем мы их забавлять...

А сами-то? Небось и сами захотим позабавиться?.. Да и бабу надо попотчевать!

И не долго думая Митрич решился. Хотя он очень любил колбасу и дорожил всяким кусочком, но желание угостить на славу пересилило все его соображения.

Ладно!.. Отрежу всякому по кружочку и повешу на ниточке. И хлебца по ломтику отрежу, и тоже на елку.

А для себя повешу бутылочку!.. И себе налью, и бабу угощу, и сироткам будет лакомство! Ай да Митрич! - весело воскликнул старик, хлопнув себя обеими руками по бедрам. - Ай да затейник!

Как только стемнело, елку зажгли. Запахло топленым воском, смолою и зеленью. Всегда угрюмые и задумчивые, дети радостно закричали, глядя на огоньки. Глаза их оживились, личики зарумянились, и, когда Митрич велел им плясать вокруг елки, они, схватившись за руки, заскакали и зашумели. Смех, крики и говор оживили в первый раз эту мрачную комнату, где из года в год слышались только жалобы да слезы. Даже Аграфена в удивлении всплескивала руками, а Митрич, ликуя от всего сердца, прихлопывал в ладоши да покрикивал:

Правильно, публика!.. Правильно!

Затем он взял гармонику и, наигрывая на все лады, подпевал:

Живы были мужики,

Росли грибы-рыжики,

Хорошо, хорошо,

Хорошо-ста, хорошо!

Ну, баба, теперь закусим! - сказал Митрич, кладя гармонику. Публика, смирно!..

Любуясь елкой, он улыбался и, подперев руками бока, глядел то на кусочки хлеба, висевшие на нитках, то на детей, то на кружки колбасы, и наконец, скомандовал:

Публика! Подходи в очередь!

Снимая с елки по куску хлеба и колбасы, Митрич оделил всех детей, затем снял бутылку и вместе с Аграфеной выпил по рюмочке.

Каков, баба, я-то? - спрашивал он, указывая на детей. - Погляди, ведь жуют сиротки-то! Жуют! Погляди, баба! Радуйся!

Затем опять взял гармонику и, позабыв свою старость, вместе с детьми пустился плясать, наигрывая и подпевая:

Хорошо, хорошо,

Хорошо-ста, хорошо!

Дети прыгали, весело визжали и кружились, и Митрич не отставал от них. Душа его переполнилась такою радостью, что он не помнил, бывал ли еще когда-нибудь в его жизни этакий праздник.

Публика! - воскликнул он, наконец. - Свечи догорают... Берите сами себе по конфетке, да и спать пора!

Дети радостно закричали и бросились к елке, а Митрич, умилившись чуть не до слез, шепнул Аграфене:

Хорошо, баба!.. Прямо можно сказать правильно!..

Это был единственный светлый праздник в жизни переселенческих "божьих детей".

Елку Митрича никто из них не забудет!

Николай Дмитриевич Телешов ЕЛКА МИТРИЧА

Был канун Рождества. Сторож переселенческого барака, отставной солдат, с серою, как мышиная шерсть, бородою, по имени Семен Дмитриевич, или попросту Митрич , подошел к жене и весело проговорил, попыхивая трубочкой:

- Надумал я, баба, вот что, надо, баба, ребятишек потешить!.. Потому видал я много народу, и наших, и всяких людей видал... И видал, как они к празднику детей забавляют. Принесут, это, елку, уберут ее свечками да гостинцами, а ребятки-тоихние просто даже скачут от радости!.. Думаю себе, баба, лес у нас близко... срублю себе елочку да такую потеху ребятишкам устрою, что весь век будут Митрича поминать! Вот, баба, какой умысел, а?

По двору и там и сям были разбросаны деревянные домики, занесенные снегом, забитые досками; за домиками раскидывалось широкое снежное поле, а дальше виднелись верхушки городской заставы... С ранней весны и до глубокой осени через город проходили переселенцы. Их бывало так много и так они были бедны, что добрые люди выстроили им эти домики, которые сторожил Митрич . В половине лета здесь набиралось народа такое множество, что все поле было покрыто шалашами. Но к осени поле мало-помалу пустело, дома освобождались и тоже пустели, а к зиме не оставалось уже никого, кроме Митрича и Аграфены да еще нескольких детей, неизвестно чьих. У одних родители умерли, у других ушли неизвестно куда, и вот таких детей на эту зиму набралось у Митрича восемь человек, один другого меньше. Куда их девать? Кто они? Откуда пришли? Никто этого не знал. «Божьи дети» называл их Митрич. Им отвели один из домов, самый маленький. Там они жили, и там затеял Митричустроить им ради праздника елку, какую он видывал у богатых людей. «Сказано, сделаю - и сделаю! - думал он, идя по двору. - Пускай сиротки порадуются! Такую потеху сочиню, что весь век Митрича не забудут!»

Прежде всего, он отправился к церковному старосте.

- Так и так, Никита Назарыч , я к вам с усерднейшей просьбой. Не откажите доброму делу.

- Что такое?

- Прикажите выдать горсточку огарков... самых махоньких... Потому как сироты... ни отца, ни матери... Я стало быть, сторож переселенский... Восемь сироток осталось... Так вот, Никита Назарыч, одолжите горсточку.

Через десять минут Митрич шел уже городом с полным карманом огарков, весело улыбаясь и торжествуя. Ему нужно было зайти еще к Павлу Сергеевичу, переселенческому чиновнику, поздравить с праздником, где он рассчитывал отдохнуть, а если угостят, то и выпить стаканчик водки. Но чиновник был занят; не повидав Митрича, он велел сказать ему «спасибо» и выслал полтинник.

«Ну, теперь ладно! - весело думал Митрич . - Теперь пускай говорит баба, что хочет. А уж потеху я сделаю ребятишкам! Теперь, баба, шабаш!» Вернувшись домой, он ни слова не сказал жене, а только посмеивался, молча, да придумывал, когда и как все устроить.

...Был ясный морозный полдень. С топором за поясом, в тулупе и шапке, надвинутой по самые брови, возвращался Митрич из леса, таща на плече елку. И елка, и рукавицы, и валенки были запушены снегом, и борода Митрича заиндевала, и усы замерзли, но сам он шел ровным, солдатским шагом, махая по-солдатски свободной рукой. Ему было весело, хотя он и устал. Утром он ходил в город, чтобы купить для детей конфет, а для себя - водки и колбасы, до которой был страстный охотник, но покупал ее редко и ел только по праздникам.

Не сказываясь жене, Митрич принес елку прямо в сарай и топором заострил конец; потом приладил ее, чтобы стояла, и потащил ее к детям.

Когда елка согрелась, в комнате запахло свежестью и смолой. Детские лица, печальные и задумчивые, внезапно повеселели... Еще никто не понимал, что делает старик, но все уже предчувствовали удовольствие, и Митрич весело поглядывал на устремленные на него со всех сторон глаза. Затем он принес огарки и начал привязывать их нитками.

- Ну-ка, ты, кавалер! -

обратился он к мальчику, стоя на табуретке. - Давай-ка сюда свечку... Вот так! Ты мне подавай, а я буду привязывать.

- Ну и ты, - согласился Митрич . - Один держи свечки, другой нитки, третий давай одно, четвертый другое... А ты, Марфуша, гляди на нас, и вы все глядите... Вот мы, значит, все будем при деле. Правильно?

Кроме свечей на елку повесили восемь конфет, зацепив за нижние сучки. Однако, поглядывая на них, Митрич покачал головой и вслух подумал:

- А ведь... жидко, публика?

Он молча постоял перед ёлкой, вздохнул и опять сказал:

- Жидко, братцы!

Но, как ни увлекался Митрич своей затеей, однако повесить на елку, кроме восьми конфет, он ничего не мог.

- Гм! - рассуждал он, бродя по двору. - Чтобы это придумать?..

Вдруг ему пришла такая мысль, что он даже остановился.

- А что? - сказал он себе. - Правильно будет или нет?..

Закурив трубочку, Митрич опять задался вопросом: правильно или нет? Выходило как будто «правильно»...

- Детишки они малые... ничего не смыслят, - рассуждал старик. - Ну, стало быть, будем мы их забавлять... А сами-то? Небось , и сами захотим позабавиться? Да и бабу надо попотчевать!

И не долго думая Митрич решился. Хотя он очень любил колбаску и дорожил всяким кусочком, но желание угостить на славу сироток пересилило все его соображения.

- Ладно!.. Отрежу всякому по кружочку и повешу на ниточке. И хлебца по ломтику отрежу, и тоже на елку. А для себя повешу бутылочку! И себе налью, и бабу угощу, и сироткам будет лакомство!

- Ай да Митрич! - весело воскликнул старик, хлопнув себя обеими руками по бедрам. - Ай да затейник!

Как только стемнело, елку зажгли. Запахло топленым воском, смолою и зеленью. Всегда угрюмые и за-думчивые, дети радостно закричали, глядя на огоньки. Глаза их оживились, личики зарумянились, и, когда Митрич велел им плясать вокруг елки, они, схватившись за руки, заскакали и зашумели. Смех, крики и говор оживили в первый раз эту мрачную комнату, где из года в год слышались только жалобы да слезы. Даже Аграфена в удивлении всплеснула руками, а Митрич, ликуя от всего сердца, прихлопывал в ладоши да покрикивал:

- Правильно, публика!.. Правильно!

Затем он взял гармонику и, наигрывая на все лады, подпевал:

Живы были мужики,

Росли грибы-рыжики, -

Хорошо, хорошо,

Хорошо - ста, хорошо!

- Ну, баба, теперь закусим! - сказал Митрич , кладя гармонику. - Публика, смирно!..

Любуясь елкой, он улыбался, подперев руками бока, и, глядя то на кусочки хлеба, висевшие на нитках, то на детей, то на кружки колбасы, наконец скомандовал:

- Публика! Подходи в очередь!

Снимая с елки по куску хлеба и колбасы, Митрич оделил всех детей, затем снял бутылку и вместе с Аграфеной выпил по рюмочке.

- Каков, баба, я-то? - спрашивал он, указывая на детей. - Погляди, ведь жуют сиротки-то! Жуют! Погляди, баба! Радуйся!

Затем опять взял гармонику и, позабыв свою старость, вместе с детьми пустился плясать, наигрывая и подпевая:

Хорошо, хорошо,

Хорошо-ста , хорошо!

Дети прыгали, весело визжали и кружились, и Митрич не отставал от них. Душа его переполнилась такою радостью, что он не помнил, бывал ли еще когда-нибудь в его жизни этакий праздник.

- Публика! - воскликнул он наконец. - Свечи догорают... Берите сами себе по конфетке, да и спать пора!

Дети радостно закричали и бросились к елке, а Митрич , умилившись чуть не до слез, шепнул Аграфене:

- Хорошо, баба!.. Прямо можно сказать правильно!..

Это был единственный светлый праздник в жизни переселенческих «Божьих детей». Елку Митрича никто из них не забудет!

Из цикла "Переселенцы"

Был канун Рождества…

Сторож переселенческого барака, отставной солдат, с серою, как мышиная шерсть, бородою, по имени Семен Дмитриевич, или попросту Митрич, подошел к жене и весело проговорил, попыхивая трубочкой:

– Ну баба, какую я штуку надумал!

Аграфене было некогда; с засученными рукавами и расстегнутым воротом она хлопотала в кухне, готовясь к празднику.

– Слышь, баба, – повторил Митрич. – Говорю, какую я штуку надумал!

– Чем штуки-то выдумывать, взял бы метелку да вон паутину бы снял! – ответила жена, указывая на углы. – Вишь, пауков развели. Пошел бы да смел!

Митрич, не переставая улыбаться, поглядел на потолок, куда указывала Аграфена, и весело сказал:

– Паутина не уйдет; смету… А ты, слышь-ка, баба, что я надумал-то!

– Вот те и ну! Ты слушай.

Митрич пустил из трубки клуб дыма и, погладив бороду, присел на лавку.

– Я говорю, баба, вот что, – начал он бойко, но сейчас же запнулся. – Я говорю, праздник подходит… И для всех он праздник, все ему радуются… Правильно, баба?

– Ну вот я и говорю, все, мол, радуются, у всякого есть свое: у кого обновка к празднику, у кого пиры пойдут… У тебя, к примеру, комната будет чистая, у меня тоже свое удовольствие: винца куплю себе да колбаски!.. У всякого свое удовольствие будет, – правильно?

– Так что ж? – равнодушно сказала старуха.

– А то, – вздохнул снова Митрич, – что всем будет праздник как праздник, а вот, говорю, ребятишкам-то, выходит, и нет настоящего праздника… Поняла?.. Оно праздник-то есть, а удовольствия никакого… Гляжу я на них, да и думаю; эх, думаю, неправильно!.. Известно, сироты… ни матери, ни отца, ни родных… Думаю себе, баба: нескладно!.. Почему такое – всякому человеку радость, а сироте – ничего!

– Тебя, видно, не переслушаешь, – махнула рукой Аграфена и принялась мыть скамейки.

Но Митрич не умолкал.

– Надумал я, баба, вот что, – говорил он, улыбаясь, – надо, баба, ребятишек потешить!.. Потому видал я много народу, и наших и всяких людей видал… И видал, как они к празднику детей забавляют. Принесут, это, елку, уберут ее свечками да гостинцами, а ребятки-то ихние просто даже скачут от радости!.. Думаю себе, баба: лес у нас близко… срублю себе елочку да такую потеху ребятишкам устрою, что весь век будут Митрича поминать! Вот, баба, какой умысел, а?

Митрич весело подмигнул и чмокнул губами.

– Каков я-то?

Аграфена молчала. Ей хотелось поскорее прибрать и вычистить комнату. Она торопилась, и Митрич с своим разговором ей только мешал.

– Нет, каков, баба, умысел, а?

– А ну те с твоим умыслом! – крикнула она на мужа. – Пусти с лавки-то, чего засел! Пусти, некогда с тобой сказки рассказывать!

Митрич встал, потому что Аграфена, окунув в ведро мочалку, перенесла ее на скамью прямо к тому месту, где сидел муж, и начала тереть. На пол полились струи грязной воды, и Митрич смекнул, что пришел невпопад.

– Ладно, баба! – проговорил он загадочно. – Вот устрою потеху, так небось сама скажешь спасибо!.. Говорю, сделаю – и сделаю! Весь век поминать будут Митрича ребятишки!..

– Видно, делать-то тебе нечего.

– Нет, баба! Есть что делать: а сказано, устрою – и устрою! Даром что сироты, а Митрича всю жизнь не забудут!

И, сунув в карман потухшую трубку, Митрич вышел во двор.

По двору, там и сям, были разбросаны деревянные домики, занесенные снегом, забитые досками; за домиками раскидывалось широкое снежное поле, а дальше виднелись верхушки городской заставы… С ранней весны и до глубокой осени через город проходили переселенцы. Их было так много, и так они были бедны, что добрые люди выстроили им эти домики, которые сторожил Митрич. Домики бывали все переполнены, а переселенцы между тем все приходили и приходили. Деваться им было некуда, и вот они раскидывали в поле шалаши, куда и прятались с семьей и детьми в холод и непогоду. Иные жили здесь неделю, две, а иные больше месяца, дожидаясь очереди на пароходе. В половине лета здесь набиралось народа такое множество, что все поле было покрыто шалашами. Но к осени поле мало-помалу пустело, дома освобождались и тоже пустели, а к зиме не оставалось уже никого, кроме Митрича и Аграфены да еще нескольких детей, неизвестно чьих.

– Вот уж непорядок, так непорядок! – рассуждал Митрич, пожимая плечами. – Куда теперь с этим народом деваться? Кто они такие? Откуда явились?

Вздыхая, он подходил к ребенку, одиноко стоявшему у ворот.

– Ты чей такой?

Ребенок, худой и бледный, глядел на него робкими глазами и молчал.

– Как тебя звать?

– Откуда? Как деревню твою называют?

Ребенок не знал.

– Ну, отца как зовут?

– Тятька.

– Знаю, что тятька… А имя-то у него есть? Ну, к примеру, Петров или Сидоров, или, там, Голубев, Касаткин? Как звать-то его?

– Тятька.

Привычный к таким ответам, Митрич вздыхал и, махнув рукою, более не допытывался.

– Родителей-то, знать, потерял, дурачок? – говорил он, гладя ребенка по голове. – А ты кто такой? – обращался он к другому ребенку. – Где твой отец?

– Помер? Ну, вечная ему память! А мать куда девалась?

– Померла.

– Тоже померла?

Митрич разводил руками и, собирая таких сирот, отводил их к переселенческому чиновнику. Тот тоже допрашивал и тоже пожимал плечами.

У одних родители умерли, у других ушли неизвестно куда, и вот таких детей на эту зиму набралось у Митрича восемь человек, один другого меньше. Куда их девать? Кто они? Откуда пришли? Никто этого не знал.

«Божьи дети!» – называл их Митрич.

Им отвели один из домов, самый маленький. Там они жили, и там затеял Митрич устроить им ради праздника елку, какую он видывал у богатых людей.

«Сказано, сделаю – и сделаю! – думал он, идя по двору. – Пускай сиротки порадуются! Такую потеху сочиню, что весь век Митрича не забудут!»

Прежде всего он отправился к церковному старосте.

– Так и так, Никита Назарыч, я к вам с усерднейшей просьбой. Не откажите доброму делу.

– Что такое?

– Прикажите выдать горсточку огарков… самых махоньких… Потому как сироты… ни отца, ни матери… Я, стало быть, сторож переселенский… Восемь сироток осталось… Так вот, Никита Назарыч, одолжите горсточку.

– На что тебе огарки?

– Удовольствие хочется сделать… Елку зажечь, вроде как у путных людей.

Староста поглядел на Митрича и с укором покачал головой.

– Ты что, старик, из ума, что ли, выжил? – проговорил он, продолжая качать головой. – Ах, старина, старина! Свечи-то небось перед иконами горели, а тебе их на глупости дать?

– Ведь огарочки, Никита Назарыч…

– Ступай, ступай! – махнул рукою староста. – И как тебе в голову такая дурь пришла, удивляюсь!

Митрич как подошел с улыбкой, так с улыбкой же и отошел, но только ему было очень обидно. Было еще и неловко перед церковным сторожем, свидетелем неудачи, таким же, как и он, старым солдатом, который теперь глядел на него с усмешкой и, казалось, думал: «Что? Наткнулся, старый хрен!..» Желая доказать, что он не «на чай» просил и не для себя хлопотал, Митрич подошел к старику и сказал:

– Какой же тут грех, коли я огарок возьму? Сиротам прошу, не себе… Пусть бы порадовались… ни отца, стало быть, ни матери… Прямо сказать: Божьи дети!

В коротких словах Митрич объяснил старику, зачем ему нужны огарки, и опять спросил:

– Какой же тут грех?

– А Никиту Назарыча слышал? – спросил в свою очередь солдат и весело подмигнул глазом. – То-то и дело!

Митрич потупил голову и задумался. Но делать было нечего. Он приподнял шапку и, кивнув солдату, проговорил обидчиво:

– Ну, так будьте здоровы. До свиданьица!

– А каких тебе огарков-то?

– Да все одно… хошь самых махоньких. Одолжили бы горсточку. Доброе дело сделаете. Ни отца, ни матери… Прямо – ничьи ребятишки!

Через десять минут Митрич шел уже городом с полным карманом огарков, весело улыбаясь и торжествуя. Ему нужно было зайти еще к Павлу Сергеевичу, переселенческому чиновнику, поздравить с праздником, где он рассчитывал отдохнуть, а если угостят, то и выпить стаканчик водки. Но чиновник был занят; не повидав Митрича, он велел сказать ему «спасибо» и выслал полтинник.

«Ну, теперь ладно! – весело думал Митрич. – Теперь пускай говорит баба, что хочет, а уж потеху я сделаю ребятишкам! Теперь, баба, шабаш!»

Вернувшись домой, он ни слова не сказал жене, а только посмеивался молча да придумывал, когда и как все устроить.

«Восемь детей, – рассуждал Митрич, загибая на руках корявые пальцы, – стало быть, восемь конфет…»

Вынув полученную монету, Митрич поглядел на нее и что-то сообразил.

– Ладно, баба! – подумал он вслух. – Ты у меня посмотришь! – и, засмеявшись, пошел навестить детей.

Войдя в барак, Митрич огляделся и весело проговорил:

– Ну, публика, здравствуй. С праздником!

– Ах вы, публика-публика!.. – шептал он, утирая глаза и улыбаясь. – Ах вы, публика этакая!

На душе у него было и грустно и радостно. И дети глядели на него тоже не то с радостью, не то с грустью.

Был ясный морозный полдень.

С топором за поясом, в тулупе и шапке, надвинутой по самые брови, возвращался Митрич из леса, таща на плече елку. И елка, и рукавицы, и валенки были запушены снегом, и борода Митрича заиндевела, и усы замерзли, но сам он шел ровным солдатским шагом, махая по-солдатски свободной рукой. Ему было весело, хотя он и устал. Утром он ходил в город, чтобы купить для детей конфет, а для себя – водки и колбасы, до которой был страстный охотник, но покупал ее редко и ел только по праздникам.

Не сказываясь жене, Митрич принес елку прямо в сарай и топором заострил конец; потом приладил ее, чтобы стояла, и, когда все было готово, потащил ее к детям.

– Ну, публика, теперь смирно! – говорил он, устанавливая елку. – Вот маленько оттает, тогда помогайте!

Дети глядели и не понимали, что такое делает Митрич, а тот все прилаживал да приговаривал:

– Что? Тесно стало?.. Небось думаешь, публика, что Митрич с ума сошел, а? Зачем, мол, тесноту делает?.. Ну, ну, публика, не сердись! Тесно не будет!..

Когда елка согрелась, в комнате запахло свежестью и смолой. Детские лица, печальные и задумчивые, внезапно повеселели… Еще никто не понимал, что делает старик, но все уже предчувствовали удовольствие, и Митрич весело поглядывал на устремленные на него со всех сторон глаза.

Затем он принес огарки и начал привязывать их нитками.

– Ну-ка, ты, кавалер! – обратился он к мальчику, стоя на табуретке. – Давай-ка сюда свечку… Вот так! Ты мне подавай, а я буду привязывать.

– Ну и ты, – согласился Митрич. – Один держи свечки, другой нитки, третий давай одно, четвертый другое… А ты, Марфуша, гляди на нас, и вы все глядите… Вот мы, значит, все и будем при деле. Правильно?

Кроме свечей, на елку повесили восемь конфет, зацепив за нижние сучки. Однако, поглядывая на них, Митрич покачал головой и вслух подумал:

– А ведь… жидко, публика?

Он молча постоял перед елкой, вздохнул и опять сказал:

– Жидко, братцы!

Но, как ни увлекался Митрич своей затеей, однако повесить на елку, кроме восьми конфет, он ничего не мог.

– Гм! – рассуждал он, бродя по двору. – Что бы это придумать?..

Вдруг ему пришла такая мысль, что он даже остановился.

– А что? – сказал он себе. – Правильно будет или нет?..

Закурив трубочку, Митрич опять задался вопросом: правильно или нет?.. Выходило как будто «правильно»…

– Детишки они малые… ничего не смыслят, – рассуждал старик. – Ну, стало быть, будем мы их забавлять… А сами-то? Небось и сами захотим позабавиться?.. Да и бабу надо попотчевать!